...Но видите ль? Собравшися в дорогу,
В последний раз вам вера предстоит:
Еще она не перешла порогу,
А дом ее уж пуст и гол стоит;
Еще она не перешла порогу,
Еще за ней не затворилась дверь...
Но час настал, пробил... Молитесь богу:
В последний раз вы молитесь теперь. (5)

2) Любовная лирика сложна потому, что в стихотворении нельзя говорить о СВОЕЙ любви. Читателю это не интересно. Ну зачем мне знать, что Пупкина любила Соколова, и он ее бросил, или о том, что секс у Воротниковой был лучше секса Задрыпина? Читая любовную лирику, я ищу не этого. Я ищу СЕБЯ. Если вы хоть немного литератор, пишите про МЕНЯ. И тогда, возможно, у вас будут появляться оттенки и полутона. Не надо писать о силе вашего чувства. Напишите, почему мне интересна сила Вашего чувства. Напишите, что я, сидя один дома вечером, во мраке заточения, жду ЕЕ. Или не пишите вообще. Помните – в 90 процентах случаев люди обращаются к любовной лирике ради того, чтобы получить опыт решения проблем. И используют стихи, как учебник.

Таким же пустым и голым оставляет мнимое новаторство дом, в котором живет поэзия.
Разрушение производит подчас почти такой же эффект, как и созидание. Но сенсация, вызываемая разрушением, недолговременна. Она забывается, и в конце концов остается только пустое место.

Провинция выглядывает из норки, как испуганный полевой зверок.
А столица,
накапливая постепенно впрок
европейскую спесь и легкий американский жирок,
начинает собой гордиться...
– то станет понятным, что обновление поэтической формы вполне возможно и в рамках “регулярной” поэзии.

Занятно: как оказалось, мы с ним шли какое-то время, что называется, параллельными курсами, только я-то начал в 70-м, а он, я думаю, еще в начале 60-х. Мы совершенно ничего друг о друге не знали (его ведь тоже не печатали), а когда в начале 90-х познакомились и обменялись книжками, то глаза друг на друга выпучили, настолько некоторые художественные решения оказались сходными. Мы подружились с ним. Он умер в 1994-м...